Мир для нашего времени

Год назад нас предупредили о приближении войны.

Оно шло в Украину. Оно шло из России. Все угрозы и знаки были налицо.

И когда это началось год назад, многие люди были уверены, что Украину побьют…

Год спустя этот последний пункт с благодарностью оказался ошибочным. Украина яростно отстаивала свою позицию, и большая часть мира сплотилась, чтобы поддержать эту позицию против знакомого призрака авторитарного вмешательства.

Сейчас тоже говорят о «мире», но не всегда они звучат с высокими намерениями.

Мы наблюдаем изменение того, что можно было бы рассматривать как традиционные или, по крайней мере, стереотипные политические роли. Обычно есть ястребино-консервативные типы, призывающие к миру в Украине путем прекращения нашей поддержки этой страны, а теперь именно прогрессистов называют поджигателями войны за поддержку Киева. Похоже, все, что говорят современные военные критики, — это дать миру шанс.

На самом деле мир может быть расплывчатым и крайне относительным понятием.

Мир, о котором президент США Джо Байден и президент Украины Владимир Зеленский говорили на этой неделе, когда первый посетил Киев, был миром, в котором собственные территории Украины освобождены, а ее безопасность и независимость гарантированы.

Мир, которого сейчас добиваются критики войны, — это мир, при котором Украина будет действовать в одиночку, без помощи Америки. Или это тот, в котором Украина сдает землю, чтобы умиротворить Москву в надежде, что агрессия закончится — то есть до тех пор, пока президент России Владимир Путин неизбежно не возобновит свою кампанию по воссозданию старой советской империи, здесь за счет самого существования Украины. Вероятно, он был бы склонен сделать это, потому что наша готовность принять мир на его условиях сегодня, вероятно, заставила бы его поверить, что у нас все еще не хватит смелости встать на его пути завтра.

В этих видениях есть фатальная разница.

Есть разница между миром, который приходит со свободой, и миром подчинения.

Есть также такой мир, который достигается путем умиротворения, как в Мюнхене в 1938 году, когда западноевропейские державы, стремясь избежать войны, сдали часть Чехословакии Германии в надежде, что это удовлетворит экспансионистские аппетиты Адольфа Гитлера. «Я верю, что это мир для нашего времени», — восторгался премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, вернувшись домой из Мюнхена, размахивая подписанным соглашением, которое через год станет совершенно бесполезным.

И есть мир тяжело одержанной победы, например, в конце Второй мировой войны, которая была развязана отчасти потому, что аппетит Гитлера не был удовлетворен, а, скорее, возможно, воодушевлен этим подарком 1938 года.

Мир, как и война, многому нас учит.

Очарование мира неотразимо и даже свято. Но, как я уже писал ранее, мы поняли, что иногда лучше начать войну по правильным причинам, чем сохранять мир по неправильным причинам.

В этом случае ответственность за мир лежит не на украинцах. Они не оккупанты. Они не «эскалируют», когда сопротивляются. Они не обстреливают гражданские объекты и не переселяют детей комбатантов для «перевоспитания», о чем сообщил Axios на прошлой неделе.

Ответственность здесь лежит на плечах Москвы. Если бы Россия хотела мира, она могла бы добиться его завтра. Все, что ему нужно сделать, это прекратить бомбардировки, прекратить угрозы и вернуть свои войска домой. (Как было отмечено в социальных сетях, если русские перестанут воевать, война закончится; если украинцы перестанут воевать, Украина закончится.)

Пока Путин не смирится с этим, обещание мира будет просто миражом.

Год назад Россия оказалась в почти безнадежной ситуации. Она истощила свои ресурсы, сожгла значительную часть своих сухопутных вооруженных сил, обнажила свои собственные недостатки, объединила Запад и подтолкнула настороженных соседей в объятия НАТО. Россия экспоненциально ухудшила свою собственную ситуацию и усилила аргументы в пользу мира на условиях, которые она не может принять, на условиях, которых мир наверняка потребует.